Уильям Фиерман: «Не надо ругать шала-казахов!»

Уильям ФИЕРМАН, профессор кафедры по изучению Центральной Евразии университета Индианы в США, почти 40 лет изучал казахский и узбекский языки. В интервью «МГ» он рассказал о том, почему считает, что родной язык казахов – русский, как добиться развития культуры языка и как повлияли политические репрессии 1930-ых годов на становление казахской культуры.

МГ: Уильям, вы побывали в Уральске в день памяти жертв политических репрессий. Тогда вы сказали журналистам, что эти события оставили сильный отпечаток на становлении казахского языка.

– Репрессии были частью общей политики русификации, в первую очередь от этого пострадала интеллигенция – люди, которые создавали казахскую культуру. Хотя подобное в то время наблюдалось во всех странах СССР. Тогда, начиная с 1933 года, из-за репрессий в странах Центральной Азии русский язык стал вытеснять другие языки. Получить высшее образование на ином языке кроме русского после событий тех лет было практически нереальным.

МГ: В 20 веке казахский язык трижды менял свое написание: арабская вязь, латиница, кириллица…

– Да, и это стало барьером между поколениями. Например, те тексты, которые были написаны, допустим, на латинице стали недоступны молодым людям, научившимся читать только на кириллице.

МГ: Барьер между поколениями давно актуален в наше время – нередки случаи, когда взрослые люди, не знающие казахского языка, оказываются мишенью для порицаний со стороны молодежи.

– Последние десятилетия в СССР, в городах было очень мало школ с обучением на казахском языке. В Алматы, например, была всего одна. Поэтому проблема связи между поколениями сегодня очень серьезная. Конечно, сейчас открылись новые школы с казахским языком обучения, но многие родители не рискуют отдавать туда своих детей, так как сами этот язык не знают. Это на самом деле проблема для развития казахского языка.

МГ: Таких казахов у нас называют «шала»…

– Я сталкивался с таким понятием (смеется). В вашей стране я заметил одну особенность: у меня есть несколько друзей, так называемых шала-казахов. Когда они стараются говорить на казахском языке, им начинают делать замечания, критиковать. Получается, палка о двух концах – с одной стороны они хотят учить язык, а с другой – в обществе их за это порицают. Когда я, профессор из Америки, начинаю в Казахстане говорить на казахском с ошибками, как шала-казах, все в восторге, но стоит русскоязычному казаху сделать подобное, в него начнут тыкать пальцем. Такого вообще не должно быть!

МГ: В одном из своих интервью вы говорили, что родной язык казахов – русский.

– У некоторых да. Вообще в СССР был такой менталитет: родной язык должен быть у тебя в крови, привязан к национальности. Но я считаю, что родной язык – это тот, на котором человек чаще всего начал говорить в детстве. В прошлом году в Астане я заговорил с девушкой-казашкой на казахском языке, а она мне ответила на русском: «Извините, я не знаю своего родного языка». Подобного быть не может – просто родной язык этой женщины русский, потому что язык в первую очередь не связан с кровью или национальностью.

 МГ: Хорошо, а почему, на ваш взгляд, несмотря на 24 года независимости, в Казахстане до сих пор остались люди, не знающие государственный язык?

– Проблема городских шала-казахов и вообще большинства других национальностей в том, что у них казахский язык ассоциируется с низким качеством. В первые годы независимости в Казахстане были разговоры о том, чтобы почти сразу перевести делопроизводство на казахский язык. Многие испугались, некоторые даже эмигрировали из страны, боясь, что здесь они станут гражданами второго сорта. Сегодня в Казахстане закон требует, чтобы делопроизводство шло на казахском языке, но во многих местах фактически идет на русском, с прикрепленным плохо переведенным казахским текстом. Естественно, в таких случаях люди не будут его изучать. Можно, конечно, заставить людей учить язык насильно, но ничего хорошего из этого не выйдет. Однозначно.

МГ: А как можно исправить ситуацию?

– Я бы начал воспитывать следующее поколение казахстанцев с уклоном в изучение казахского языка. Должны быть привлекательные детские передачи на казахском языке, чтобы их было интересно смотреть детям. Они сами будут садиться перед телевизором, понимать язык. Не надо их даже учить. Когда вещи высокого качества, будь то книги, музыка или кино будут на казахском, люди захотят учить этот язык. Если же казахский будут использовать как в случае с делопроизводством «потому что положено», то серьезных сдвигов в изучении не произойдет. Да и методика преподавания языка, если на то пошло, не дошла до нужного уровня. Мои друзья из Казахстана рассказывали, как проходят уроки в некоторых школах: «какая-то (извините за выражение – Уильям) апашка» заставляет детей переводить трудные предложения или зазубривать сложные стихи. Но уроки казахского должны вызывать интерес, только так можно добиться, чтобы дети захотели изучать его! Сейчас же многие взрослые, не казахи, смотрят на казахский язык поверхностно, думают, что знать его нужно, чтобы на тое или свадьбе тост красивый сказать, людей порадовать. «Я, Иван Иванович, поздравляю молодых» – на казахском сказал, сорвал аплодисменты, все довольны, улыбаются. На самом деле людям пора объяснить, что ваш язык живой, и применять его можно во всех сферах жизни.