Вирус есть, но это не значит, что все будут умирать. Интервью с реаниматологом, лечившим зараженных КВИ (видео)

33-летний Данияр Аренов работает врачом-реаниматологом в областном кардиологическом центре. Когда ситуация с коронавирусной инфекцией начала обострятся он одним из первых согласился прийти на помощь врачам областной инфекционной больницы. 22 мая у Данияра закончилось двухнедельное дежурство в отделении реанимации, где лечили тяжелых пациентов с коронавирусной инфекцией. Корреспонденты "МГ" поговорили со специалистом по видеосвязи и узнали, как обстоят дела с COVID-19 изнутри медучреждений. 24 марта 2020 года в инфекционной больнице прошло совещание, на котором обсуждалось, кто будет работать с пациентами с коронавирусной инфекцией, если вдруг будет вспышка и не будет хватать врачей. Тогда Данияр Аренов добровольно согласился работать с зараженными КВИ. – После этого мы неоднократно встречались с врачами областной инфекционной больницы и совместно обустраивали реанимационное отделение, доставляли необходимое оборудование, расходные материалы из других больниц, укомплектовывали именно отделение реанимации. Мы заранее готовились к вспышке и к тому, что будет много тяжелобольных. 10 мая мне позвонили и сказали, что в отделение интенсивной терапии поступил пациент. Конечно, в областной больнице есть свои реаниматологи, они тоже работали, консультировали, но была такая вероятность, что кто-то может заболеть и уйти на карантин. Работа в реанимации полностью связана с пациентами со всеми заболеваниями с крайними проявлениями и является широкопрофильной специальностью. Если у человека сахарный диабет, то его лечит эндокринолог, но если у него будет кома, то его лечить будем мы. Если у человека проблемы с сердцем, то его лечит кардиолог. Но если у него будет инфаркт, то лечим мы, - говорит Данияр Аренов. В отделении реанимации у Данияра было четверо больных с коронавирусной инфекцией. Они поступили в разное время. Самым тяжелым врач называет первого 78-летнего пациента, которого перевели из другой больницы. У него была сердечно-сосудистая патология, к которой присоединилась пневмония. – Его состояние усложняла не только пневмония, но и сопутствующая патология. Поэтому параллельно с пневмонией мы лечили его сердечно-сосудистую систему. В реанимацию люди попадают по разным причинам, в основном это люди с ослабленным здоровьем или те, кто не долечились или поздно диагностировали свое состояние. Пациенты с Covid-19 были в реанимации, но не были подключены к аппарату искусственной вентиляции легких (по данным на 22 мая - прим.автора). ИВЛ – это уже осложнение, тяжелое течение заболевания. Никто не хочет доводить до этого. Все меры, которые сейчас принимаются, направлены на то, чтобы не допустить увеличения смертности, количества больных с тяжелой формой. Поэтому даже если у пациентов нет симптомов их стараются госпитализировать, изолировать, - отмечает врач. Надевали противочумные костюмы, очки и несколько масок День в отделении реанимации начинается с 6.00. Врачи подводят итоги прошедших суток, делают обход больных, смотрят результаты анализов и по ним делают назначение на следующие сутки. – Отделение реанимации в инфекционной больнице готовили не один день, и максимальное внимание старались уделить безопасности медицинского персонала. Лечить пациентов и обезопасить персонал больницы – это острая и актуальная проблема. В больнице есть отдельное помещение для медсестер, для врачей. Есть ординаторская, комнаты отдыха, посты, которые соединены между собой телефонной связью. Когда мы собираемся пройти к пациентам, то идем в специальную комнату, где переодеваемся, надеваем средства индивидуальной защиты, на которое уходит определенное количество времени. Костюмы надеваем противочумные, они сшиты из хлопка, есть одноразовые, а есть и многоразовые. Сначала надеваем пижаму, потом костюм, косынку, еще один головной убор, несколько масок, очки… Дышать в них очень тяжело. Поэтому есть специальный регламент, согласно которому можно находиться в комнате с пациентами. Медсестры должны находиться с пациентами не более двух часов, так как очки могут запотеть, да и тело потеет, дышать тяжело. У врачей время не регламентировано, мы заходим по мере необходимости. Обходы я делал по рации, которую выпросил у руководства. Так удобнее, ведь для того, чтобы связаться с медсестрами, не нужно снова одеваться, раздеваться. Так я еще и уменьшаю контакт с больными, - говорит Данияр. По словам доктора, в отделении реанимации царит более-менее спокойная атмосфера. – Все зависит от того, как подходить к работе. Главное - найти общий язык с медсестрами, обсуждать с ними план на сутки, вводить в курс дела. Ведь медсестрам нужно объяснять, каково состояние того или иного пациента, у кого какие имеются сопутствующие заболевания, какие есть риски, на что нужно обращать внимание. Каждый пациент уникален, у каждого свои особенности. Медсестры – не врачи, они исполнители. Они должны понимать все тонкости. Они – глаза врача, врач не будет сидеть 24 часа с пациентом, у него есть и другие дела. Если медсестра опытная, грамотная, чуткая, информированная, то она всегда вовремя сообщит врачу обо всех изменениях в состоянии пациента, - отметил Данияр Аренов. Рабочий день реаниматолога начинался в 6.00. В это время обычно подводят итоги предыдущих суток, медсестры закрывают лист назначения за прошедшие 24 часа, проводят подсчеты и предоставляют данные врачам. – Мы смотрим эти данные, анализируем температуру тела пациентов, как она менялась. Смотрим, какие были показатели пульса, давления, как работали почки, как пациент питался, как употреблял жидкость. Далее мы делаем выводы, идем на обход, общаемся с пациентами, мерим температуру, проводим необходимые манипуляции. После обхода мы снимаем костюмы, обязательно принимаем душ, надеваем чистую одежду и идем писать назначения на следующие сутки учитывая показатели предыдущих суток. Важно писать назначения с умом и без ошибок. Ведь медсестры целые сутки будут работать с этим планом, один в один выполняя указания. После этого врачи идут консультировать в другие отделения. Остальное время врач находится в своей комнате, контролировать состояние больных, находиться на постоянной связи с медперсоналом. К такому режиму мне привыкать не пришлось, ведь моя прежняя работа была примерно такой же. Единственное к чему мне пришлось привыкать – это защитные костюмы. Сложнее всего – это то, что в таких костюмах невозможно долго ходить, тем более делать какие-то манипуляции. Ведь некоторые процедуры требуют определенного количества времени. Например, некоторым пациентам мы проводим катетеризацию крупной вены. Она должна проводиться в стерильных условиях, а в костюме это делать особенно тяжело, очки потеют, видимость ухудшается, дышать в наклонном состоянии тоже нелегко, - говорит Данияр. k15BUGq12hQ   Вирус есть, но это не значит, что все будут умирать Для успешного лечения, по словам врача, немаловажную роль играет психологическое состояние пациентов. Если он настроен позитивно и доверяет медперсоналу, то соответственно и лечение будет проходить более продуктивно. – Пациенты, которые оказались в больнице наиболее подвержены влиянию «информационного мусора», которым заполнен интернет. Они начинают бояться, ведь их изолировали, все от них пытаются защититься, ходят в страшных упакованных скафандрах. Они чувствуют себя заразными, больными, а когда человек чувствует себя больным, то он и будет больным. Ведь центральная нервная система связана с иммунной системой. Поэтому я всегда стараюсь найти с пациентами общий язык, и объяснить им, что ничего страшного не произошло, никакой катастрофы не будет. Я говорю: «Мы в таких костюмах, потому что имеем дело с вирусом. Не нужно паниковать, это обычная болезнь. Вы молодой, сильный и обязательно справитесь». Он должен понимать, что раз уж он заболел, то должен вылечиться и уйти домой. Тогда лечить их будет гораздо проще. А если этого не говорить, то люди будут лежать и переживать, думать, что они умирают. Поэтому нужно исключить депрессию, - говорит реаниматолог. По словам Данияра, есть вторая категория людей, которые не верят в болезнь. Мнение таких людей, наверняка влияет на мнение тех, чья болезнь протекает бессимптомно. – Я не знаю, влияет ли их мнение на мнение заболевших, но то, что болезнь есть – это факт. То, как ее преподносят, зависит не от нас. Люди верят в то, что видят, говорить можно все, что угодно. Вирус есть, но это не значит, что все будут поголовно умирать. Статистика есть, давным-давно известно, что у большинства пациентов болезнь проходит бессимптомно либо в легкой форме. В тяжелом состоянии оказывается сравнительно небольшая часть пациентов. Больных разделили по группам, у кого больше шансов оказаться в тяжелом состоянии, а у кого меньше. 100% никто ничего не может утверждать, все строится на вероятности, а вероятность строится на статистике, - говорит Данияр. gfHL8K_Ug6Q Сразу появлялся азарт Стоит отметить, что в группе повышенного риска находятся и медработники. У Данияра два раза брали тест на наличие в организме коронавирусной инфекции. – Тест на наличие коронавирусной инфекции проводится не всем подряд. Он делается по определенным категориям, среди которых люди в группе риска - медработники. Мне делали два раза, оба раза результаты оказались отрицательными. Но это не значит, что у меня не может быть коронавируса. Моя смена длилась 14 дней, следовательно, мой первый контакт с больными произошел в первый день. Никто не может знать в какой из этих 14 дней я мог заразиться. Несмотря на то, что мы все делаем для того, чтобы не заразиться (носим защитные костюмы, соблюдаем технику безопасности, правила поведения и общения с коллегами и пациентами), риск всегда есть. В какой именно день я мог заразиться никто не знает. Потому что средний инкубационный период составляет 14 дней, а иногда до 24 дней. Поэтому 14 дней с момента последнего контакта я нахожусь на домашнем карантине, - говорит врач-реаниматолог. На условия проживания в инфекционной больнице, по словам Данияра, никто не жалуется. Ведь к работе с больными COVID-19 все медработники шли добровольно. – Кормят три раза в день и полдник, но все равно не так как дома. На удобствах особо никто не зацикливается. Вначале все мои коллеги и знакомые спрашивали меня «Зачем тебе это надо? Ведь тебя никто не заставляет». Я ответил, что просто хочу работать с пациентами с коронавирусной инфекцией. Я привык работать с тяжелыми больными, пять лет работал в научном центре города Нур-Султан. Тяжелобольных пациентов привозили со всего Казахстана, но и возможностей там больше. Можно было творчески подходить к своей работе. Не возникало такой проблемы, когда не было под рукой того или иного аппарата. У меня были все возможности, я работал, получал колоссальный опыт, да и наставники у меня были очень хорошие. В Уральске тоже есть тяжелые пациенты, но тут возможностей меньше и приходится обходиться тем, что есть. Когда поступают тяжелобольные пациенты, у меня повышается адреналин, появляется азарт и цель, хочется улучшить его состояние. Когда я вижу результат своей работы, состояние пациента скорректировалось, то я ухожу с работы с удовольствием. Но среди пациентов с КВИ не было больных в критическом состоянии (на момент дежурства Данияра Аренова - прим.автора). Местное управление здравоохранения делает все, чтобы не допустить этого, - отметил Данияр. HMvC9zN0DBI Надбавки - не главное Данияр Аренов отметил, что вначале всей истории с коронавирусной инфекцией речи о надбавках не было. Врач согласился работать с особо опасной инфекцией еще до того, как заговорили о прибавках к зарплате. – Касым-Жомарт Токаев о надбавках сказал 30 марта, а я согласился работать 24 марта. Было заседание, на котором мы обсуждали свои действия в случае вспышки заболевания. Мы примерно предполагали, что врачей может не хватать. Согласились работать многие врачи, в том числе и из районов. Ведь есть такое правило: врач, работавший с пациентами с коронавирусной инфекцией, должны периодически уходить на карантин, а вместо него должен заступать другой. Самих штатных врачей инфекционной больницы просто не хватало, они не могут вечно бороться с COVID-19. Когда узнали про надбавки, мы порадовались, конечно. Некоторые думают, что это очередной пиар нашего правительства, но это не так. Нам обещали платить, те, кто работал до меня уже получили, - говорит врач. _GtEuHOCf2Q   Люди ни во что не верят, пока не столкнутся с этим сами На вопрос почему некоторые люди до сих пор не верят в заболевание, Данияр ответил, что люди так устроены, что верят только в то, с чем сами сталкиваются. – Люди не верят, пока сами не пройдут через это. Люди также не верят в рак, пока сами не заболеют. Хотя от этой болезни умирают и родственники и знакомы. Люди не верят в диабет, в инсульт, в инфаркт, не верят, что с ними это может случиться. Но тем не менее эти болезни сплошь и рядом. Они уверены, что их не настигнет то или иное заболевание, не делают профилактику, курят, безобразно питаются, злоупотребляют алкоголем, страдают от ожирения. Когда таким говоришь: "Прекращай так делать, нельзя. У тебя избыточная масса тела, завтра будешь страдать от сахарного диабета, может случиться инсульт". Что они делают? Люди махают рукой и продолжают дальше так жить до тех пор, пока им комфортно. А после инсульта или инфаркта, лежа на больничной койке, они все жалеют, - говорит Данияр. Врач уверяет, что с коронавирусной инфекцией происходит то же самое. Люди думают, что вируса и вовсе не существует. – Все равно тем, кто ничем не страдает. А тех, кто болеет бессимптомно или болеет в легкой форме, большинство. Ведь коронавирус - это разновидность ОРВИ, которым мы все болеем. А тем, у кого заболевание протекает в тяжелой форме, не все равно. Их меньше, но они есть. Для того, чтобы их было еще меньше принимаются такие меры как изоляция, самоизоляция. А самая лучшая профилактика от коронавируса - это карантин, - заключил Данияр Аренов. На 8 июня в ЗКО насчитывается 818 зараженных КВИ, 407 из них выписаны после выздоровления, еще два человека скончались от коронавируса, четверо пациентов подключены к аппарату ИВЛ. 106 зараженных - это медработники, контактировавшие с зараженными COVID-19. Мы дорожим каждым нашим подписчиком и читателем, поэтому, пожалуйста, внимательно ознакомьтесь с рекомендациями при комментировании.